провинциям и сословиям, но голосование проводилось по головам, и ассамблея в большинстве случаев работала как единый орган, подобно национальному парламенту. Существовала верхняя палата, состоявшая из принцев, графов, дворян-посредников и членов королевской семьи. Остальные делегаты, представлявшие земельное дворянство, города и крестьянство, заседали в Курии трех сословий. Сложный порядок голосования обеспечивал отдельным провинциям право накладывать вето на предложения, наносящие ущерб их интересам, - в этом отношении диета отражала "федеративное" устройство прусского государства после 1815 года. Из текста Патента было ясно, что главным делом диеты станет введение новых налогов и утверждение государственного займа на строительство железных дорог.62
Объединенная диета вызывала споры еще до своего заседания. Был небольшой хор умеренно-консервативных энтузиастов, но их заглушал рев либеральной критики. Большинство либералов считали, что договоренности, изложенные в Патенте, не соответствуют их законным ожиданиям. Мы просили у вас хлеба, а вы дали нам камень!" - гремел силезский либерал Генрих Симон в полемическом эссе, опубликованном - чтобы избежать прусской цензуры - в саксонском Лейпциге. Теодор фон Шен придерживался мнения, что делегаты должны использовать первое заседание, чтобы объявить себя некомпетентными в качестве генеральной диеты и потребовать новых выборов. Если патент был оскорбителен для либералов, то он также встревожил консерваторов, которые увидели в нем дверь к полномасштабному конституционному урегулированию. Многих мелких дворян-землевладельцев - даже консервативных - оттолкнул особый статус, предоставленный высшему дворянству; преобладание силезских и вестфальских фамилий в верхней палате также раздражало провинциальных депутатов из старых провинций.63 И в то же время объявление о создании Объединенного сейма вызвало дальнейшее расширение политических ожиданий.
В воскресенье 11 апреля 1847 года - холодным, серым, дождливым берлинским днем - толпа провинциальных делегатов, насчитывавшая более 600 человек, была загнана в Белый зал королевского дворца на церемонию открытия Объединенного сейма. Вступительная речь короля, произнесенная без записок в течение более получаса, была предупредительным выстрелом. Разгневанный приемом своего Патента, король не был настроен на компромисс. "Нет такой силы на земле, - объявил он, - которая смогла бы заставить меня превратить естественные отношения между принцем и народом [...] в традиционные конституционные отношения, и я никогда не позволю даже клочку бумаги встать между Господом Богом на небесах и этой землей". Речь завершилась напоминанием о том, что диета не была законодательным парламентом. Он был созван для конкретной цели, а именно для утверждения новых налогов и государственного займа, но его будущее зависело от воли и решения короля. В его задачу категорически не входило "представлять мнения". Он сказал депутатам, что вновь соберет диету, только если сочтет ее "хорошей и полезной, и если эта диета предоставит мне доказательства того, что я могу сделать это без ущерба для прав короны".64
В итоге заседания диеты доказали правоту консерваторов. Впервые прусские либералы всех мастей оказались вместе на одной сцене. Они развернули кампанию по превращению диеты в полноценный законодательный орган - закрепив за ней право регулярно собираться, потребовав полномочий утверждать все законы, защитив ее от произвола государственных властей, уничтожив все остатки корпоративной дискриминации. Без удовлетворения этих требований, настаивали они, диета не сможет утверждать планы правительства по расходам. Для либеральных политиков из регионов это был потрясающий шанс пообщаться и обменяться идеями с коллегами-единомышленниками со всего королевства. Начала формироваться либеральная партизанская культура.
Рейнский промышленник и железнодорожный предприниматель Давид Ганземанн с 1843 года был депутатом рейнской провинциальной думы и занимал видное место в рейнских либеральных кругах. Он позаботился о приобретении большой квартиры недалеко от королевского дворца, где проводил встречи с либеральными делегациями из других провинций. Партии либералов также собирались в отеле Russischer Hof для политических дискуссий, дебатов и общего общения. Либеральным депутатам было рекомендовано прибыть в столицу не менее чем за восемь дней до первого заседания, чтобы было время для предварительных встреч. Трудно переоценить важность этого опыта в государстве, где пресса и политические сети все еще были раздроблены по региональному признаку. Он вселил в либералов чувство уверенности и целеустремленности, а также преподал им первый серьезный урок достоинств политического сотрудничества и компромисса. Как с горечью заметил один консерватор, либералы регулярно работали "до поздней ночи", координируя свою стратегию для ключевых политических дебатов.65 Благодаря этому им удалось сохранить за собой инициативу во многих дебатах в палате.
Консерваторы, напротив, были в некотором замешательстве. На протяжении большей части заседаний они, казалось, находились в обороне, вынужденные реагировать на предложения и провокации либералов. Будучи поборниками провинциального разнообразия и местной автономии, им было сложнее работать вместе в общепрусской плоскости. Для многих консервативных дворян их политика была неразрывно связана с элитным корпоративным статусом - это затрудняло выработку общей платформы с потенциальными союзниками более скромного положения. Если либералы могли договориться о некоторых общих принципах (конституционализм, представительство, свобода прессы), то консерваторы, казалось, были далеки от четко сформулированной совместной платформы, не считая смутной интуиции, что постепенная эволюция на основе традиций предпочтительнее радикальных перемен.66 Консерваторам не хватало лидеров, и они медленно формировали партийные фракции. Одно поражение следует за другим", - заметил Леопольд фон Герлах 7 мая, после четырех недель заседаний.67
С чисто конституционной точки зрения, диета не была событием. Ему не позволили превратиться в парламентский законодательный орган. Перед тем как прервать заседание 26 июня 1847 года, он отклонил просьбу правительства о государственном займе для финансирования восточной железной дороги, заявив, что будет сотрудничать только тогда, когда король предоставит ему право собираться через регулярные промежутки времени. "В денежных делах, - знаменито заметил либеральный предприниматель и депутат Дэвид Хансеманн, - гениальность имеет свои пределы". Однако с точки зрения политической культуры Объединенный сейм имел огромное значение. В отличие от своих провинциальных предшественников, он был государственным органом, заседания которого протоколировались и публиковались, так что дебаты в палате звучали на весь политический ландшафт королевства. Диета самым убедительным образом продемонстрировала, что стратегия сдерживания монарха исчерпала себя. Она также сигнализировала о неизбежности - неизбежности - реальных конституционных изменений. Однако как именно эти перемены произойдут, оставалось неясным.
РОССИЯ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ
В своей стихотворной сатире "Германия - зимняя сказка" поэт, эссеист, остроумец и радикальный сатирик Генрих Гейне описал свое возвращение в Пруссию после тринадцати лет парижского изгнания. Гейне происходил из скромной еврейской торговой семьи в Дюссельдорфе, посещал лекции Гегеля в Берлине, а в юности принял христианство, чтобы устранить все препятствия для карьеры в бюрократии, - напоминание об ассимиляционном давлении, которое оказывало на еврейских подданных "христианское государство" Пруссия. В 1831 году, отказавшись от стремления поступить на государственную службу и приобретя значительную репутацию поэта и писателя, он покинул Пруссию , чтобы работать журналистом в Париже.
